Таэ эккейр! - Страница 59

В глазах перепуганных эльфов не плясало пламя, не сплетались пальцы – в темной глубине зрачков, сменяя друг друга, скользили совсем иные картины. Располовиненный дом и тихо курящийся над сожженной половиной дымок… Арьен, тесно спеленутый тяжкой белизной снега, кровавый иней на его лице, губы, приоткрытые в тщетном усилии сделать хотя бы вдох, нет, полвдоха хотя бы… недоуменно горький взгляд избитой старухи… Лерметт, волокущий Арьена с раздробленными ногами через перевал… ревущая толпа с рогатинами и вилами… стрела, вырванная из горла вывертня, и густая кровь, толчками выхлестывающая из смертельной раны вместе с чужим обликом… страшные своей бессмысленностью глаза околдованных эльфов, их взгляды, лихорадочно оцепенелые, устремленные в никуда… и снова немыслимо избитая старуха… и снова, и опять, и еще раз… и пепел… пепел…

Несчастных мальчишек била тяжелая дрожь. Аркье попытался было отдернуть руку, но не сумел: прозрачное пламя намертво соединило его пальцы с остальными, да так, что кисть руки даже не шелохнулась, и бесполезное усилие только выгнуло его тело мучительной дугой.

– Довольно, – резко бросил Эннеари и дунул на пламя.

Огонь сделался рыжим и золотым. Аркье и Лэккеан мгновенно уронили освобожденные руки себе на колени. Ниест замешкался немного, язычки пламени взметнулись вверх, головня выстрелила облачком искр, Ниест ахнул, отдернул руку и подул на слегка обожженные пальцы.

– Ну, как? – жестко осведомился Эннеари. – Еще вопросы будут?

– Арьен, – промолвил Лерметт негромко и повелительно. – Оставь.

Эннеари полуобернулся к нему, не то сердитый, не то удивленный.

– Оставь, говорю, – так же тихо и властно велел принц. – Если тебе охота причесать их за то, что сбежали, не спросясь – ты в своем праве. Препятствовать не стану. Хотя за побег свой они, как по мне, уже расплатились, и даже с лихвой. А вот за то, что натворили околдованные, эти трое всяко не ответчики, – Лерметт помолчал немного и неожиданно добавил: – Скорей уж наоборот.

Трое эльфов безмолвно воззрились на него с изумленной благодарностью.

– Это как понимать? – вздернул подбородок Арьен – пожалуй, больше по привычке, нежели с вызовом. Необходимость гневаться тяготила его сильнее, чем он готов был себе признаться.

– Да так и понимать, – прежним тоном ответил принц. – Маг из меня хоть и никакой, но в заклятиях я все-таки разбираюсь. И как подобные чары накладывают, знаю. Их ведь тоже не на всякого наложить можно.

– Правда? – Эннеари так и подался вперед.

Лерметт едва удержал невольную улыбку. Он теперь только понял, что Арьен на самом деле был бы до смерти рад любому пустяку, который позволит оправдать без вины виноватых мальчишек – оттого и разбушевался. Оправдать… а может, и осудить. Арьен прав, на свой лад не так это и важно… пусть будут наказаны или прощены – но не помилованы! Только не помилование, только не снисхождение, ничего общего с милосердием, к слову сказать, не имеющее! Снисхождение для Ниеста, Аркье и Лэккеана сейчас погибельно. Ясность кары или прощения не оставляет места для сомнений в собственных поступках – но помилование навек предаст этих троих во власть мучительно вязкого чувства вины, чувства тем более неумолимого, что даже сами себе они не смогут ничего ни доказать, ни опровергнуть. В этом Арьен, бесспорно, прав – уж лучше гнев друга, чем милость короля… он прав – просто он не знает, что причин для гнева нет.

– А тебе не верится? – усмехнулся Лерметт. – Зря. – Он повернулся к растерянным без малого до обморока эльфам. – А ну, мальчики, окажите любезность – припомните, что случилось перед тем, как ваши околдованные приятели на вас набросились. – Он поднял руку, предупреждая возможные возражения. – И не вздумайте говорить мне, что ничего. Все вспоминайте, как оно было. Любую мелочь, любую ерунду. Даже если вам это покажется глупым. Только не выдумывайте.

Несчастные юнцы взирали на него уже не столько с благодарностью, сколько с недоумением.

– Ну же, – уверенно потребовал Лерметт. – Я жду. Вспоминайте!

Лэккеан явно вспомнил первым. Лицо его передернулось от омерзения. Ниест слегка стиснул губы. Аркье, к удивлению принца, густо покраснел.

– Да? – ободряюще улыбнулся Лерметт.

– Я… меня едва не вырвало, – запинаясь, сознался совершенно уже багровый Аркье. К его изумлению, Лерметт кивнул в ответ серьезно и спокойно с таким выражением лица, будто внезапная дурнота была невесть каким подвигом. – Вдруг… ни с того, ни с сего… нестерпимо тошно… еще немного, и не удержался бы.

– Хорошо, – заметил Лерметт и выжидательно взглянул на промолчавшую парочку.

– У меня голова заболела, – сообщил Ниест. – Не знаю… прямо на душе потемнело от боли.

– Верю, – согласился Лерметт. – А ты? – окликнул он Лэккеана, воспрявшего духом оттого, что признаваться в чем-то неприятном и, по его мнению, не относящемся к делу, приходится не в одиночку.

– Вспотел я, – заявил Лэккеан. – Противно так… словно меня с ног до головы липкой слизью обмазали.

– Одним словом, вам стало плохо, – подытожил Лерметт. – А если эльф чувствует себя больным, он делает себя здоровым – верно?

– Нет, – горячо возразил Ниест.

– Нет? – удивленно переспросил Лерметт.

– Ничего из этого не вышло, – поддержал приятеля Аркье. – Я себя исцелить не смог.

– А что ты смог? – Пристальный взгляд Лерметта не позволял отвечать уклончиво.

– Не знаю, – растерянно произнес Аркье. – Сам не знаю, что я сделал… как сумел это из себя вытолкнуть… но…

– Это было не исцеление, – согласно кивнул Ниест. – Другое что-то… совсем другое усилие… вытолкнуть, стереть с себя, сбросить…